Спальни имеют окна [= У спален есть окна; Окно в спальню ] - Эрл Стенли Гарднер

— Вы, я вижу, своего не упустите.

— А кто упустит? — спросила Бесси.

— Ну, так скажете?

Она усмехнулась.

— Вообще-то клиенты всегда дают мне доллар на чай, так что яполучаю пять долларов за четыре снимка, а некоторые, особо щедрые, добавляютеще пятьдесят центов, рассчитывая за эти деньги завладеть и мной заодно.

— Мне, кроме адреса, ничего не нужно.

— Дай ему адрес, Элси.

Элси протянула руку.

Я положил в нее опять две десятки и пятерку, внутреннесодрогаясь при одной мысли о том, что будет с Бертой, когда она узнает о моихрасходах.

Элси раскрыла книжку и прочла адрес: «Люсиль Холлистер,1925, Моно-Драйв, передать через миссис Артур Марбери».

Элси спросила небрежно:

— У вас есть с собой визитная карточка, мистер?..

— Конечно, — сказал я.

Элси протянула руку.

— Десять долларов, — сказал я.

— Откуда такое самомнение?

— Я думаю, что вы продадите мой адрес не меньше чем задвадцать пять долларов, и хочу оставить вам пятнадцать долларов дохода.

Девушки переглянулись и засмеялись.

— Нам нужно спешить, Элси, — заторопилась Бесси. — У насуйма работы. Боюсь, что мы измотаемся сегодня. Нужно еще вернуться в «Красныйпетух», отдать фотографии, потом поспеть сюда… У нас даже не хватит времени,чтобы написать завещание.

— Я поеду с вами до «Красного петуха», а там выйду, — сказаля.

— Хотелось бы, чтобы вы все-таки представились, — сказалаБесси с сожалением в голосе.

— Я знаю, что вам этого хочется.

Она засмеялась.

— А вы славный. Раз уж вы не хотите говорить, кто вы, тохоть помогите управиться с этой кипой.

— Он «за» обеими руками, — сказала Элси ехидно.

Я вышел у «Красного петуха», на том месте, где оставил нашуразвалюху.

Когда я ехал по направлению к Моно-Драйв, я заметил внаружном зеркале автомобильные огни. Они были довольно далеко. Я прибавилскорость, по машина не отставала, хотя и держалась на приличном расстоянии.

По привычке я взглянул на указатель уровня бензина. Стрелкапоказывала, что бак пуст. Я заправился еще перед выездом в «Красный петух».

Конечно, прибор тоже может барахлить… В любом случае нужнабыла максимальная подача горючего в двигатель, чтобы сделать рывок.

Я нажал на акселератор до предела. Дорога, по которой яехал, проходила через промышленный район на окраине города. Подъездные веткижелезной дороги кое-где пересекали шоссе. На огромных пустынных пространствахбыло разбросано несколько заводов.

Движение на дороге было слабым. Темнота сгущалась.

Наша кляча кашлянула и заглохла, опять завелась, кашлянула изахлебнулась на этот раз навсегда. Я открыл дверцу и вышел. На дороге былопусто, если не считать неотвратимо приближающихся автомобильных огней.

Я оглянулся. То, что я увидел, мне не понравилось.

По одну сторону дороги стояла фабрика. Там было тихо итемно. Фабрика была окружена высоким забором, на котором через равныепромежутки неоднократно повторялась надпись: «Не входить!» На подъездной веткестояло несколько товарных вагонов, как раз у обочины но дороги. За подъезднойдорогой находился склад, окруженный очень высоким забором.

По логике вещей я должен был торчать возле машины, поджидаяавтомобилиста, который согласился бы подтащить нашу клячу к ближайшейзаправочной.

Но мне не хотелось поступать по логике вещей.

Я поискал глазами, где бы можно было спрятаться.

Спрятаться было негде.

Я перебежал дорогу и спрятался под вагоном, свернувшиськалачиком в тени колес.

Это было ужасно неудачное место для укрытия. Свет фарприближался. По дороге скользили тени. Наконец машина остановилась. Я услышал,как открылись и захлопнулись дверцы.

Мужской голос выкрикнул:

— Эй, в чем дело? Все в порядке?

В ночной тишине слышался ровный гул мотора.

Второй голос, женский, произнес:

— Он где-то здесь… Наверное, бензин кончился. Он же былпрямо перед нами.

Я изо всех сил старался не выдать себя. Парочка рыскалавокруг. Я видел их тени и изредка ноги: мужские — короткие и мускулистые,женские могли бы послужить моделью для рекламы чулок.

Мужчина сказал:

— Куда он подевался? Он же ехал впереди нас. Я не ошибаюсь,детка?

— Нет. Это, наверняка, его машина. Он не мог уйти далеко.Давай осмотрим вагоны.

— Чего ради он должен выпрыгивать из автомобиля и забиратьсяв товарный вагон? — сказал он с раздражением. — Естественно, он должен былсделать то, что делает любой человек, у которого кончается бензин. Он долженбыл стоять у машины и ждать, пока кто-нибудь подъедет. Когда он увидел нашумашину, он должен был остановить нас и попросить помощи.

— Ну а он не сделал того, что должен был сделать, — сказалаона резко и добавила: — Догадываешься почему?

— Мы ведь не приближались к нему настолько, чтобы он могиспугаться.

— Значит, он сидит в машине, — сказала она язвительно.

Я слышал, как мужчина взбирается по железным ступенькамтоварных вагонов, потом я услышал его шаги на крыше. Женщина же ходила вдольвагонов и заглядывала между ними.

Я осторожно выскользнул из своего убежища и, стараясьдержаться в тени, быстро пошел вдоль вагонов.

Я слышал ровное урчание мотора, и это меня обнадеживало.

Мужской голос сказал:

— Его здесь нет. Давай посмотрим под вагонами.

— Он где-то здесь, — сказала женщина сердито. — Не мог же онперелезть через этот забор и… Эй, вон он!

Мужчина заорал, и они бросились бежать. Я вскочил в ихмашину, захлопнул дверцу, включил передачу, и машина тронулась. Я успелпроехать почти пятьдесят ярдов, прежде чем увидел в темноте позади целую сериюсветящихся точек. Одна из них вдруг ударила в заднее стекло, и бесчисленныетрещины разошлись в разные стороны.

Я сбросил скорость только тогда, когда въехал на перекресток.Повернул налево, потом направо, въехал на другой перекресток, еще раз повернул,попетлял в жилом массиве и, прежде чем бросить машину, нашел трамвайнуюостановку. Я, конечно, принял меры предосторожности и заглянул врегистрационное удостоверение, прикрепленное к рулевой колонке. Машина былазарегистрирована на имя Сэмуеля Лаури, Рипплинг-авеню.